– Хорошо, капитан, – принял тот предложение капитана, залезая в кабину «санитарки» и уже обращаясь к своим людям, бросил на ходу. – Капитан Семибаба, снимите оцепление и грузитесь.

Один из свиты нового командира, в такой же маске, как и у него, сделал отмашку и все бойцы, стоявшие в оцеплении, дружно полезли в КрАЗ.

В артдивизионе, которым командовал капитан Тарасюк, по штатному расписанию, официально, только ему из офицеров полагался старенький, видавший виды УАЗик. Это, конечно вовсе не значило, что у других не было свих авто. Просто в служебное время не принято было использовать частный автотранспорт. Поэтому в штаб бригады каждый из офицеров прибывал либо пешим порядком, как Прокопчук, либо, как остальные, пользуясь любыми транспортными средствами, закрепленными за бригадой. Чтобы не создавать трудностей своим сослуживцам и подчиненным, Тарасюк любезно пригласил командиров батарей в свою машину. Ехали небыстро, поэтому в расположении дивизиона оказались минут через пятнадцать. Всю недлинную дорогу ехали молча, переживая про себя все перипетии сегодняшнего тревожного утра. Каждый из тех, что сидел сейчас в УАЗике знал, что ему предстоит совершить через некоторое время. Вопросы морали никого из этой четверки пока не терзали. Видимо, до них еще не дошла в полной мере мысль о совершении ими военного преступления. Желание поскорее разделаться с ненавистными сепаратистами, окончить любыми средствами так уже всем надоевшую войну и вернуться домой, в надежде позабыть все ужасы и лишения, сопровождавшие боевые действия, притупили восприятие неприглядной действительности и критическое мышление. Откровенно говоря, больше всего их сейчас беспокоили мысли о том, кто займет место их бывшего командира – Житецкий или Николаенко. А может, и вовсе пришлют какого-нибудь «варяга» из столицы, чем-либо проштрафившегося перед верховным командованием. Было бы здорово, если комбригом назначат кого-то из своих, а не пришлого. Тогда никому не придется ломать голову, в каком виде он будет принимать подношения – деньгами или «борзыми щенками». То, что «Остап Григорьевич» не сегодня, так завтра уберется восвояси, никто из них не сомневался. Его судьба, впрочем, как и судьба прежнего командира 128-й омбр. их в данный момент слабо волновала. А вот то, какую характеристику даст каждому из них бравый спецназовец, по итогам проведенной ими операции, было сейчас весьма насущным занятием для мозговых извилин. С этими мыслишками они и доехали до места дислокации. Обед уже закончился без них, хотя об этом никто и не подумал сокрушаться. Все их мысли сейчас были далеки от таких обыденных, даже в армейской среде, вещей. Первую остановку они как раз сделали на батарее лейтенанта Прокопчука. Стефан, поблагодарив капитана за любезную доставку к месту, выпрыгнул из машины. К нему, завидев необычное сопровождение, едва не на полусогнутых ногах подскочил младший лейтенант Дрын, полностью соответствовавший своей фамилии из-за непомерно высокого роста и болезненной худобы, на бегу докладывая, что в отсутствие командира батареи никаких происшествий не было. «И на том спасибо» – подумал про себя Стефан, принимая рапорт от своего зама. Рядом с ними остановились и грузовик с «санитаркой». Из нее вышел новый комбриг, на ходу отдавая приказ одному из своих подчиненных о выгрузке части боезапаса.

– Лейтенант Прокопчук, – уже повелительным тоном обратился он к Стефану, – обеспечьте максимальную охрану боеприпасов силами своего подразделения и ждите дальнейших указаний.

– Есть, обеспечить охрану и ждать указаний, – приставил руку к козырьку фуражки лейтенант.

Молодчики, что прибыли вместе с «Остапом Григорьевичем» все также молча и неторопливо сначала выгрузили три ящика возле немалых размеров блиндажа, сооруженного для укрытия личного состава от ответного огня противника. По Уставу, конечно, полагалось складировать боеприпасы в обсыпных хранилищах из сборных бетонных блоков, но это все, только в теории. О бетонных ограждениях, в свое время, так никто и не озаботился, поэтому боеприпасы лежали прямо на открытых площадках – невдалеке от орудий, готовые к немедленному применению. Оглядевшись и разобравшись, где и что находится, спецназовцы вновь подхватили ящики на руки и бережно перенесли их к тем, что уже лежали там – по одному ящику возле каждого из трех орудий батареи. Да. Батарея лейтенанта Прокопчука была маленькой, а вернее сказать – недоукомплектованной. По штату ей полагалось иметь четыре буксируемых орудия, но по факту имелось только три. В бою под Иловайском, вражеский снаряд буквально в клочья разнес одно из орудий, унеся с собой жизни всего орудийного расчета. Тогда, в той или иной степени пострадали все три батареи дивизиона. У кого-то был разбит прицел, у кого-то – откатник. После переформирования бригады, командование обещало доукомплектовать дивизион орудиями, взятыми со склада длительного хранения, но в суматохе дальнейших событий, как-то позабыло об этом.

– Младший лейтенант Дрын! – подозвал Прокопчук заместителя командира батареи.

– Здесь, пан лейтенант! – подскочил ходульный заместитель.

– Приставьте караулы ко всем боезарядам.

– Есть, приставить! – принял тот приказ и поспешно козырнув Стефану побежал хлопотать о караулах.

Дождавшись, когда все три ящика займут свои места возле орудий, «Остап Григорьевич» вновь обратился к Стефану, чем немало удивил того:

– Стефан Брониславович, – назвал он его по имени отчеству, – ждите меня здесь, пока я не развезу по батареям боеприпасы. Когда я вернусь, мы с вами совместно продолжим уже начатое. У вас будет особое задание. Капитан Тарасюк!

– Я здесь, пан командир, – слегка запнулся тот на слове «командир», не зная истинного звания своего временного начальника.

– Оставайтесь в расположении батареи лейтенанта. Ваш шофер нам поможет добраться до остальных батарей. Я скоро к вам присоединюсь и верну вашу машину.

– Есть, оставаться в расположении батареи, – отрепетовал капитан.

Ожидание не должно было затянуться надолго. Остальные две батареи находились в радиусе около километра. Когда машины тронулись с места, появилась, наконец, возможность поговорить.

– Пан, капитан, разрешите обратиться? – вскинул руку к козырьку Прокопчук.

– Да, брось ты, Стефан, чиниться! Никого же рядом нет. Будь проще. Говори, что хотел, – разрешил Тарасюк.

– Николай Игнатович, что-то я никак не пойму происходящее, – начал лейтенант раздумчиво глядя на привезенные боеприпасы.

– Э-э-э, дорогой ты мой Стефан Брониславович, – помотал головой капитан, – ты тут не единственный, кто мало что понимает. Уверяю тебя.

– Насколько я знаю, – продолжил комбат, – у нас не должно быть подобных боеприпасов. Мы же еще в 92-м присоединились к Конвенции о запрещении химического оружия. Откуда они здесь? Ведь по договору, все, что было на складах Советского Союза, мы передали русским.

– В закромах Родины чего только не найдется, если хорошенько поискать, – пожал плечами Николай Игнатович. – Как там, в свое время сказала Голда Меир50 про ядерное оружие, не помнишь?

– Помню. Она сказала что-то типа того «У нас нет ядерного оружия, но если будет надо, то мы его применим», – блеснул эрудированностью лейтенант.

– Во-во. В самую точку.

– И все-таки, – не унимался настырный летёха, – что вы, Николай Игнатович, думаете по этому поводу?

– Даже не знаю, что и думать, – откровенно признался тот. – Все выглядит, конечно, очень странно. Однако, судя по тому, что этим озаботилась наша служба «бэспеки», а также по тому, как все оперативно и безапелляционно это было преподнесено, у них, там, – при этом капитан поднял глаза к небу, – появилась информация о возможном применении «московлянами» химического оружия, способного в корне изменить ситуацию на фронте, посеяв панику в наших рядах. А наши, видимо, что-то пронюхали об этом, недаром же они получают зарплату, в конце-то концов. Ну, и решили, в свою очередь, не спускать этого противнику, давая понять, что на всякий хитрый болт у нас имеется гайка с секретом. Типа «только суньтесь – сразу получите в нюхало». Другого объяснения я не вижу. Утренняя посылка противогазов, тоже укладывается в эту логику. Не от своих же снарядов нам защищаться?! Правда, с противогазами вышла неудобь, но у нас это в порядке вещей. Это Украина – детка, мать ее ити, – резюмировал капитан, высморкавшись на землю и вытирая руку об штанину.

– Сейчас вернется этот Остап Григорьевич, и надо будет у него все как следует расспросить, – приободренный изложенной версией событий заявил Стефан.

– Ага, – саркастически поддакнул ему